Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 90 стр.

              Л. Андреев и русский экзистенциализм


ция борется сама с собой. И эта борьба образует самостоятель-
ный «надтекстовый» сюжет, достойный внимания.
      Боль размыкает трагическое кольцо эмпирического суще-
ствования, выявляя в человеке субъекта субстанциальных цен-
ностей, прежде всего – творческой воли. Но этот прорыв в но-
вую реальность осуществляется личностью лишь в области соз-
нания и не меняет эмпирического порядка жизни.
      И все же этот надтекстовый сюжет намечает некоторую
смутную перспективу возможной гармонизации трагической
сущности бытия. Она связана с семантикой мотива слез. Худо-
жественный мир Андреева тонет в слезах. Слезы – аналог боли –
доказывают наличие жизни и ее дисгармоничный, оксюморон-
ный характер. Но слезы и отличаются от боли. Их функция не
исчерпывается отражением драматизма бытия. Они подчеркнуто
нарочиты, слишком явно маркированы автором, нежизнеподоб-
ны, условны. Они – на предъявление, подобно тому как дети
предъявляют свои слезы родителям, в которых видят защиту. В
русской литературе, например, Толстой так предъявляет слезы
человеку, требуя от него нравственного совершенствования, а
Достоевский в лице Ивана Карамазова – Богу. Неслучайно с не-
запамятных времен техника молитвы включала слезы. А акт
предъявления всегда несет в себе какую-то, хотя бы бессозна-
тельную, последнюю надежду на разрешение трагической си-
туации.
      Рассмотренные мотивы болезни, боли и слез, в их соотне-
сенности друг с другом, показывают, что в основе своеобразия
экзистенциального сознания Л.Андреева лежит вообще харак-
терный для художественного мышления писателя принцип син-
теза. Он выступает в данном случае как синтез складывающейся
экзистенциалистской тенденции мировосприятия и устоявшейся
в русской культуре начала ХХ в., не потерявшей еще в 1910-е гг.
своей силы традиции символизма, с его апелляцией к Богу. Од-
новременно андреевский вариант экзистенциализма предстает
перед нами в слиянии, вернее нерасчлененности, позднее обосо-
бившихся двух направлений: атеистического экзистенциализма
и религиозного.
      Эта его особенность порождает столь свойственную ху-
дожественному миру писателя ситуацию метафизического стра-

                              90