Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 104 стр.

 конкретизируется: перед морально абсолютным; ответственность "за что-
то" становится целостной: за нравственную полноту жизни, примером
которой может быть только собственная жизнь. Здесь оценочный диапазон
самый широкий: от греховности (самооценка) до святости как состояния,
выходящего за рамки морали.
      Таким образом, структура ответственного мироотношения
аналогична уровням бытия совести, и конкретное моральное
существование человека являет их корреляцию, взаимное соответствие в
когнитивном и ценностном аспектах: человек отвечает перед кем-то, за
что-то или перед самим собой в непосредственной связи с осознанием
абсолютной вести (полнотой совестного акта) и, следовательно, с глубиной
проникновения в смысл жизни, как таковой. Метафизически необходимым
здесь является восприятие совести, экзистенциально свободным − выбор
собственного бытийного ответа на нее. Принципиально важно не то, что
человек выбирает, допустим, между долгом или счастьем, а то, что "на
должность" высшего блага он назначает нечто сам: если назначил не он
сам, для него это не долг, не счастье и не благо. Нет и ответственности
перед самим собой как ответа на совесть.
      В рамках бытового мироотношения человек может сделать выбор,
противоположный совести; на бытийном уровне, когда он "выбирает себя
абсолютным образом", такое положение невозможно, так как совесть и
призывает человека к такому выбору.
      В рамках бытового отношения человек способен снять с себя
ответственность, сделав все, что было в его силах; бытийный моральный
план утверждает ответственность и за то, что человек посчитал выходящим
за пределы его возможностей: сознание своей вины во всем и за всех
проистекает из абсолютной ответственности человека перед самим собой.
      Структурно-содержательная        аналогичность       совести     и
ответственности обусловлена тем, что они являют собой конкретную
экспликацию органической связи               этически возможного и
действительного. Совесть,       понимаемая как абсолютная весть о
человеческом предназначении, еще не есть суд, как таковой, в целом; это
действительная возможность бытийно соотнести всего себя с данным
предназначением как неким эталоном. Суд завершается в рамках
ответственности как действительности поступка, соответствующего или
несоответствующего вести.
      С этой точки зрения можно взглянуть на трагедию "преступления и
наказания" Родиона Раскольникова, в котором, непосредственно, и
произошел "раскол" между совестью и ответственностью.
      Уже было сказано, что они аналогичны по своему содержанию и
структуре, то есть ответственность "копирует" совесть в материи поступка.
Если бы совестной акт и ответственное действие не пребывали на двух
уровнях − бытовом и бытийном −, такое "копирование" происходило бы

104