Основы эстетики. Часть 2. Сычева С.Г. - 44 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

через край. Однако Дионис был еще богом страдания, умерщвляемым и
воскресающим: бог страдающий, бог ликующий – эти два лика изначально
были в нем нераздельно слиты.
Ницше, как полагает русский поэт, изменил заветам дионисизма, со-
здав идею сверхчеловека. Учение о «воле к могуществу» постепенно уводило
философа от «красоты “рожденной хаосом звезды”» к властному и надменно-
му образу «тирана». Иванов замечает: «Трагическая вина Ницше в том, что
он не уверовал в бога, которого сам открыл миру». Если дионисийское «бо-
жественное приближается легкою стопою», согласно Ницше, то «воля к мо-
гуществу» – эгоистична, насильственна, антирелигиозна. «Ницше был бого-
борцем и жертвою богоборства»
1
.
Какой же должна быть сверхличность, ведущая за собой людей? Со-
гласно Иванову, особая миссия возлагается на поэта. В статье «Поэт и чернь»
(1904) он высказывает мысль о том, что в важные для народа времена поэт
должен быть пророком и учителем, он должен учить музыке и воплощать
в народной жизни миф. Однако поэту первоначально необходимо творческое
уединение, для того чтобы представить себе образ будущего произведения
искусства. Иванов замечает, что Тютчев призывал поэта к молчанию, чтобы
«мысль изреченная» не стала «ложью». В целях спасения поэтического слова
от лжи, от искажения смысла подлинный поэт ищет неизношенный, нестер-
тый образ – слово народного фольклора. Слово стало только указанием, толь-
ко намеком, только символом; ибо только такое слово, по мнению Иванова,
не было ложью.
Подлинный символ, полагает Иванов:
– обладает бесконечным множеством значений;
– намекает и внушает, а не сообщает прямо смысл, несовпадающий с уз-
кими границами слова;
– способен добраться до последнего значения символа почти невозмож-
но: он всегда непрояснен в последней глубине [79, т. 1, с. 713];
– органичен; он «имеет душу и внутреннее развитие», он обладает энергией.
Только символ, в совокупности своих качеств, способен передать
древнюю забытую тайну о природе народной души и тем самым обогатить
души современников. Поэт бессознательно погружается в стихию фольклора
и возвращает его богатство народу.
Думается, что именно такая интерпретация символа позволяет оценить
его как прекрасное, изящное и глубокомысленное выражение хаотической
стихии бессознательных начал народной культуры. Поэтому, когда мы гово-
рим, что Иванов наиболее адекватно решает проблему символизации, мы
имеем в виду то, что он не останавливается ни на идее хаоса, ни на идее кос-
моса, он убежден, что символ есть соединение того и другого начал – хаоти-
ческое выражается в прекрасной форме. А красота, по-древнегречески, и есть
космос.
1
Иванов В.И. Собрание сочинений. – Т. 1. – С. 726.
44

Страницы