Политология. Верезгова И.В - 18 стр.

                                           18
мудростью и "яростью", стражи не столько мужественны, сколько и вожделеющи - у
них появляется частная собственность. Фактически, тимократия есть первый шаг в
сторону от идеала - но этот первый шаг влечет за собой все последующие.
       Тимократия лишь начало смешения. Она проецирует дух соперничества -
неизбежный атрибут яростного начала как такового - на все общество. Постепенно это
соперничество приобретает вполне конкретный предмет: борьбу за наживу и богатство.
Так возникает второй тип неправильного политического устройства - олигархия
(власть меньшинства). В государстве такого типа происходит расслоение на
сверхбогатых и сверхбедных, чему неизбежно сопутствует появление трутней-
тунеядцев, то есть людей ничего не делающих, бездеятельных. "Тунеядец в доме, -
замечает Платон, - болезнь для государства". Часть людей вообще лишается
имущества, которое переходит к богачам - вполне по законам рынка. С другой стороны,
управление в государстве захватывают богатые, не допуская к нему бедных, "...как бы
будут два государства: одно - бедняков, другое - богачей... они... станут вечно
злоумышлять друг против друга". Таким образом, олигархия всегда раздирается
внутренней борьбой - и в этом причина ее крушения, поскольку бедные, лишившиеся
имущества, "полны ненависти к тем, кто владеет теперь их имуществом". Олигархию
неизбежно сменяет демократия (дословно: господство народа, большинства).
       Первое, что делает демократия - это уравнивает всех граждан в
политических правах, хотя при этом и не решает проблему богатых и бедных.
Здесь происходит лишь частичное завершение того, что было начато еще тимократией -
смешения и беспорядок различных сторон души, различных способностей, различных
функций. Уже олигархия сделала строение души и строение идеального государства
невидимым, непроницаемым, потаенным, подменив естественное различие
искусственным, привязав позицию человека в обществе к величине его собственности.
Поэтому уравнение граждан в правах, хотя по виду и является восстановлением
попранной олигархией справедливости, тем не менее, лишь отбрасывает государство от
справедливости еще дальше.
       Платон рисует демократию как царство неограниченной свободы,
перерастающей в произвол, где каждый может делать все, что ему угодно.
Несмотря на то, что демократический государственный строй "вследствие возможности
делать что хочешь... заключает в себе все роды государственных устройств", более
вероятен не возврат с его помощью к справедливости и благу, но дальнейшее бегство
от них, даже если люди искренне желают такого возвращения. Выше нами была
обозначена причина этого - люди не стремятся к благу не потому, что не желают его
(подобное утверждение есть, с точки зрения Платона, полный абсурд!), но потому что
не знают, в чем именно оно заключается. Не знают же они этого не столько потому, что
не хотят знать - хотя, возможно и такое, - сколько из-за того, что не могут знать:
человек гонится за химерами, за миражами, не замечая подлинного блага и подлинной
справедливости. Это не вина демократии, это ее беда - граждане, возможно, искренне
желая выбрать благо, выбирают зло; желая справедливости, голосуют за ее отсутствие;
а стремясь упрочить свободу, теряют какую-либо свободу полностью.
       Наихудшая форма политического устройства, сменяющая демократию -
тирания. Тиран приходит как ставленник народа - как борец против сохраненных
демократией богатых "трутней", то есть, как борец за окончательное уничтожение
всякой дифференциации, за окончательное смешение всего и вся под видом
восстановления справедливости. И именно из этой абсолютной смеси всех начал,
абсолютного их неразличения, высвобождения всех желаний вырастает и фигура