Политология. Верезгова И.В - 29 стр.

                                          29
государя. Даже твердость, решительность, основательность в случае необходимости
нужно имитировать. Речь здесь, конечно, не идет о слабости, о потакании воле толпы.
       Дело в том, что государь не переделывает подданных, не ведет их к благой,
добродетельной (virtu) и благородной жизни - эти понятия сами по себе для
Н.Макиавелли вообще ничего не значат.             Для него не существует ничего
принципиально трансцендентного чувственной эмпирической реальности за окном
кабинета, никаких людей, кроме реально существующих, со всеми своими слабостями,
никаких государств, кроме тех, что были в истории или имеются в наличии, а потому
нет смысла рассуждать о "морали вообще" и "благе вообще".
       Другой вопрос о реальном воплощении государева идеала. Практика и история
для Н.Макиавелли - главный и единственный источник рассуждений. И потому
таковым идеалом, по его мнению, является Чезаре (Цезарь) Борджиа, герцог
Валентино, фигура столь же знаменитая и известная, сколь же зловещая и кровавая. Но
проблема заключается в том, что Борджиа власть потерял. Как же государь,
потерявший власть, может быть образцом для подражания? Ответ Н.Макиавелли
чрезвычайно показателен: "Обладая значительной храбростью и высоким честолюбием,
он не мог действовать иначе, чем действовал и мог быть остановлен совпадением...
роковых для себя случайностей...".
       Таким образом, для Н.Макиавелли идеальный государь это тот, кто
опирается на себя и, прежде всего на себя, тот, кто может управлять своей
фортуной, какой бы она ни была, кто в то же время может использовать во благо
себе любой случай, любой вызов. Но ведь этих вызовов может быть бесконечное
множество в бесконечных же сочетаниях, поскольку Вселенная бесконечная. Выход
для государя - самому стать бесконечным, неопределенным, никаким - или, во всяком
случае, стремиться к этому. Для этого государю нужно полностью отказаться от
какого-либо лица и лишь менять бесконечные маски-личины, ведь только немногие,
абсолютное меньшинство людей способны отличать кажущееся от действительного.
Государь становится на пересечении двух стихий, которыми ему нужно управлять -
грубость народа и честолюбие знати. Метафорически Н.Макиавелли выражает это так:
государю необходимо сочетать в себе качества льва, чтобы не бояться свои
противников, и лисицы, чтобы не попадаться в капканы. В этом сочетании и
выражается, в целом, virtu государя, ведь правитель должен быть мудр, чтобы знать,
где и как использовать данные качества. Примечательно, что уже в ХХ веке В.Парето
использует эту метафору для построения типологии элит и понимания процессов
смены одного типа другим.
       Дело, однако, в том, что конечный по природе своей человек, смертный,
зависимый от собственной телесности, не может давать ответ на бесконечные вызовы.
Н.Макиавелли считает, что судьба (фортуна) определяет лишь часть жизни человека -
другую часть он строит по своему разумению. Зная, как использовать превратности
судьбы, ей можно управлять (мыслитель здесь проводит пример с разливом реки,
последствия которого можно минимизировать при помощи дамб). Нельзя обвинять
судьбу там, где причина несчастий - собственное ничтожество человека. "Если мы
сумеем изменять наш образ действий, сообразуясь со временем и обстоятельствами, то
счастье нам не изменит". В этом принципиальное отличие "макиавеллизма" от
например, "августинизма".
       Согласно Августину, распад любого государства есть вполне закономерный
процесс, закономерное следствие греховной природы человека, забывшего Бога и
пресыщающегося тленными земными страстями. Согласно Н.Макиавелли - это, прежде