Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 137 стр.

цента. Его долг исключить расхождения, которые могут предоставить кому-то
возможность присвоить неучтенные средства. Математик работает до определенной
степени точности десятичных дробей. Для него максимальная допустимая ошибка
представляет не какую-то целую величину, например, цент, а минимальную тех дробей,
с какими он работает. Вычислитель, превращенный в счетовода, склонен к тому, чтобы
оставить значительную сумму денег неучтенной, а то время как бухгалтер, ставший
расчетчиком, часто производит расчеты до сотых долей, тогда как суть проблемы может
требовать расчета с точностью до десятитысячных или стотысячных, а в другом случае
лишь с точностью до целых чисел. Если человек уже не достаточно молод и гибок, то
очень опасно перемещать его с одной должности на другую, на первый взгляд столь на
неё похожую.
     К счастью, я избежал предполагаемого назначения, а занялся вплотную
обязанностями журналиста. Я должен был писать статьи для бостонской газеты
«Геральд» и начал знакомиться с мусорной корзиной, с типографской краской, с шумом
пишущих машинок и линотипов, с общей атмосферой спешки и суеты, что составляет
обычный фон редакции городской газеты. Я попробовал написать несколько передовых
статей. Очень скоро я усвоил крайнюю осторожность, с которой автор передовиц
должен обращаться с фактами, чтобы непроизвольно не уязвить кого-либо. Затем мне
поручили написание статей для воскресных выпусков.
     На текстильных фабриках Лоренса проходила одна из периодических забастовок, и
меня послали туда, наделив полной свободой действий, чтобы осветить основные
подробности происходившего. В то время я был не менее либерален, чем стал сейчас.
Случись мне встретить в поезде одного из профсоюзных лидеров предприятий Лоренса,
я бы не удивился, что он окажется чудовищем и рогами и копытами. Он, напротив,
оказался чудесным, симпатичным старым ланкаширцем, который покинул Англию,
когда мрак индустриальной революции особенно сгустился. Он был свидетелем того,
как на смену филантропии первых новоанглийских фабрикантов пришли владельцы,
жившие вдали от своих владений, а английские ткачи прежних времен были вытеснены
французами, канадцами, бельгийцами, итальянцами, и греками. Он сохранил авторитет у
молодого поколения, хотя понял, что оно нуждается в руководстве, отличном от
руководства их предшественников; и под его опекой выросли новые профсоюзные
лидеры.
     Он посоветовал мне обратить внимание на условия жизни в Лоренсе и на то, как
шел процесс американизации населения. Он также дал мне список священников и
профсоюзных руководителей, чтобы я мог почувствовать истинную жизнь различных
иностранных групп в Лоренсе. Я по достоинству оценил стойкость и честность этого
человека и убедился в правомерности и полезности его советов.
     Лоренс был нездоровым городом. Фабрики страдали от устаревшего оборудования
и из-за конкуренции Юга, где ещё практически не существовало никаких ограничений
эксплуатации, и где заработная плата были ниже, что было возможно вследствие более
мягкого климата. Многие владельцы лоренсовых фабрик никогда не были в Лоренсе,
переложив все проблемы управления и найма рабочей силы на доверенных лиц,
вертевшихся между требованиями предпринимателей по увеличению прибыли и
требованиями рабочих по повышению заработной платы и улучшению условий труда.
Жилищные условия были ужасающими; и хотя работодателей оправдывали их
банальным аргументом, что нанимаемая ими категория рабочих быстро бы испортила
лучшее жилье, им можно было бы сразу возразить, что именно отвратительное жилье
делало невозможным наем лучшей категории трудящихся. Я побывал на одном занятии
по адаптации иммигрантов к американскому образу жизни в организации
Христианского союза молодых людей и пришел в ужас от увиденного. Учителя не
только совершенно не владели языком тех людей, которых обучали (на посещенном
мною занятии были итальянцы), но совершенно не имели контактов с грамотной