Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 138 стр.

прослойкой иммигрантских общин. Используемый учебник призывал рабочих любить и
почитать хозяина и повиноваться мастеру, как если бы он был самим Иеговой. Все это
было настолько унизительно, что неизбежно должно было оттолкнуть любого рабочего,
имеющего хоть чуточку характера и чувство независимости.
     Я опубликовал свои репортажи, представив все так, как видел сам, и они
всколыхнули общественное мнение, но, в общем, в меньшей степени, чем я ожидал. Мне
хотелось бы, конечно, думать, что мои статьи оказали какое-то влияние на общественное
мнение, заставив его лучше осознать важность жилищной проблемы, и тем самым
внести свою маленькую лепту в процесс последующего основания в округе Лоренса
зеленых городов, таких как Shawsheen Village.
     После этой работы О'Брайен переключил меня на политическую тематику, гораздо
более близкую его сердцу. Предстояло создать имя генералу Эдвансу, бывшему
командующему американского дивизиона, как возможному кандидату в президенты
Соединенных Штатов. При встрече Эдванс показался мне довольно любезным старым
джентльменом, особенно ничем не примечательным. Я понял, что новое задание мне
вовсе не по вкусу. В надлежащее время я посетил его друзей и родственников в
Кливленде, Огайо и у Ниагарского водопада. Я навестил бывшего президента Тафтса и
других известных людей в Вашингтоне, которые были с ним знакомы по Филиппинам.
     При всем моем опыте литературной поденщины в Энциклопедии я не научился
писать с воодушевлением о деле, в которое не верил. Меня уволили из редакции
«Геральд», а цикл статей об Эдвансе поручили более исполнительному и более
покладистому трудяге. Внутренне я был уже готов уйти из газеты, но благодарен ей за
опыт письма и за знание американской действительности, которые я приобрел.
     По окончании своего второго опыта оплачиваемой литературной работы я с новой
остротой ощутил полезность литературной поденщины. В целом наши курсы
английского языка в колледжах так же далеки от того, чтобы научить нас писать на
английском языке, как наши курсы иностранных языков далеки от того, чтобы помочь
нам овладеть каким-то иностранным языком в совершенстве. Прежде всего, это
относится к вводным курсам. Они не представляют достаточно серьезных требований к
студенту, когда ему было бы необходимо каждый день запоминать тысячу критически
приемлемых слов, а в противном случае оставаться голодным. Курсы знакомят его с
английским языком на манер знакомства с прелестной девушкой на вечеринке: студент
не совсем улавливает её имя и вряд ли узнает её, когда увидит снова. После работы в
Энциклопедии и особенно после работы в редакции «Геральд» у меня появилась
объективная уверенность в том, что если я когда-нибудь буду должен выступить в
печати, то смогу сделать это со знанием дела, а мой слог с самого первого раза будет
убедительным.
     Таким образом, я был рад, что мне выпало журналистское испытание после
периода странствий и до того, как стал настоящим специалистом в своем деле. Помимо
вышеуказанных навыков опыт литературного поденщика дал мне чувство
независимости, которое я не смог бы получить другим образом. Я не только зарабатывал
себе на жизнь, но делал это таким способом, что отец не мог предъявить мне никаких
претензий и делал это в основном вдали от дома и родительской опеки. Короче говоря,
я взрослел.
     В процессе написания у меня находились две математических статьи, которыми я
занялся, оказавшись временно без работы. Обе они были связаны с распространением
на обычную алгебру идеи Шеффера о ряде аксиом посредством одной фундаментальной
операции. Я написал их в книгохранилище гарвардской библиотеки рядом с кабинетом
отца. Они были опубликованы в следующем году. Хотя они представляли направление
работы, по которой, насколько мне известно, не нашлось никаких последователей, они
явились, безусловно, моими лучшими математическими работами того времени. Вскоре,
однако, я оставил алгебру и аксиоматический метод, взявшись за анализ, который, как