Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 148 стр.

                                      ЭПИЛОГ
      На этом, пожалуй, и завершается повесть моей жизни со дня моего рождения в
1894 году до 1926 года, когда я женился в возрасте 31 года. К тому времени меня
зачислили в штат Массачусетсского технологического института, где я и работаю по сей
день.
      Кроме людей, входивших в сколько-нибудь продолжительный личный контакт или
деловой контакт со мной, эта книга будет прочитана в основном теми, кого заинтересует
необычность моей карьеры, как и тот факт, что я был в своё время чудо-ребенком.
Много будет и таких, которые прочтут книгу из любопытства, желая знать, что же
представляет собой столь известная птица и что она о себе думает. Другие захотят
извлечь уроки для воспитания собственных детей, или других, которые могут оказаться
на их попечении. Они будут задавать себе и мне серьезные вопросы: имел ли больше
благ или вреда оттого, что был вундеркиндом? Повторил ли бы я вновь своё детство
чудо-ребенка, если бы имел такую возможность? Пытался ли я воспитывать
собственных детей аналогичным образом, а если нет, сожалею ли я об этом?
      Эти вопросы легче поставить, чем на них ответить. Ведь каждому человеку
отпущена только одна жизнь и опыт этой жизни вряд ли поддается точному учету.
Теоретически представляется возможным осуществить эксперимент со строгим
контролем над теми интересными представителями человеческого рода, которых
называют идентичными близнецами. Но чтобы довести такой эксперимент до конца
следует быть абсолютно безразличным к развитию и счастью человека. Мой отец не был
таким равнодушным тираном. Он был чем угодно, но не холодной натурой, и был
твердо убежден, что делает все возможное для моего блага. Таким образом, в каждом
конкретном случае ответ на поставленные вопросы может быть скорее предположением
на эмоциональном уровне, чем определенным научным заключением.
      Я приложил все усилия, чтобы моя книга не прозвучала как крик души (cri de
coeur-фр.). И, тем не менее, даже самому невнимательному читателю стало ясно, что моя
жизнь в детстве не была сплошным развлечением. Я чрезвычайно много работал,
находясь под чрезмерно суровым давлением, хотя и исходящим от любящего человека.
Обладая наследственностью, которая сама по себе была предпосылкой напряженной
духовной жизни, я подвергся курсу обучения, который неизбежно должен был усилить
эту тенденцию, да ещё притом, что я находился под влиянием другой личности,
живущей духовно насыщенной жизнью. По своей природе я был неловок, как в
физическом, так и в социальном плане. И мое воспитание ни в коей мере не
способствовало устранению этой неловкости, а, возможно, и способствовало её
увеличению. Кроме того, я ясно осознавал свои недостатки и предъявляемые ко мне
большие требования. Вследствие этого я чувствовал своё отличие от всех остальных, из-
за чего мне нелегко было поверить в возможности успеха.
      Мне были присущи истинно ранее развитие и неутомимое любопытство, которое в
очень раннем возрасте толкало меня к неограниченному чтению. Таким образом,
решение вопроса о том, что следует со мной делать, нельзя было отложить на
неопределенный срок. Сам я встречал многих способных людей, которые ничего не
достигли, поскольку, вследствие той легкости, с которой им давались учеба, школьная
дисциплина не тяготела над ними так же, как над остальными, при этом они ничего не
получили сверх школьной дисциплины. Я же получил от отца именно дисциплинарные
навыки и надлежащее обучение, хотя, вероятно, в несколько чрезмерной дозе. Алгебру и
геометрию я учил в таком раннем возрасте, что они стали моей неотъемлемой частью.
Латинский, греческий, немецкий и английские языки стали как бы справочным фондом,
внедренным в мою память. Чем бы я ни занимался, я мог им воспользоваться. Эти
огромные преимущества я приобрел в том возрасте, когда большинство мальчиков лишь
только приступают к занятиям. Таким образом, моя энергия была высвобождена для