Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 7 стр.

     I. РУССКИЙ ИРЛАНДЕЦ В КАНЗАС-СИТИ
     Моё впечатление об интеллектуальной среде первого десятилетия этого века
сильно и незабываемо. Я узнал многое об этом времени, будучи ребенком, сидевшим
под письменным столом отца, пока он обсуждал со своими друзьями превратности того
времени и обстоятельства всех времен. Будучи лишь ребенком, я впитал в себя реальное
понимание многих вещей и мой детский взгляд на вещи не лишен смысла. Те из нас,
кто сделал ученость своей карьерой, часто умеют из отрывочных и бессвязных детских
воспоминаний, когда многое из того, что мы испытывали, мы не понимали, выстроить
упорядоченный и убедительный рассказ.
     Сейчас мы все живем в веке, который возможно является периодом утрат и упадка,
но также является веком новых начинаний. В эти начинания ученые, в том числе и
математики, внесли значительный вклад. И я был в них и свидетелем, и участником.
Таким образом, я могу говорить о них, не только с пониманием как участник, но, я
надеюсь, имею право высказать, кроме этого, определенное суждение как объективный
свидетель.
     Та часть моей работы, которая пробудила наибольший общественный интерес и
любопытство, относится к тому, что я назвал Кибернетикой или теорией связи и
управления, не зависимо от того, где данное явление можно обнаружить: в машине или
в живом организме. Я имел счастье высказать кое-какие соображения по этому поводу.
Они не были лишь продуктом текущего момента, а уходят глубокими корнями и в моё
личное развитие и в историю науки. Исторически идея исходит от Лейбница, от
Бэббиджа, от Максвелла и от Гиббса. В моем сознании она исходит от того немногого,
что я знаю об этих ученых, и от того, какой толчок эти знания дали моим мыслям.
Может быть поэтому, описание того, как я приближался к высказанным идеям и как
осознавал их важность, будет интересно другим, которым ещё только предстоит ступить
на мой путь.
     Насколько мне известно, семь восьмых моих предков были евреями, а один
прадедушка с материнской стороны был немцем – лютеранином. Так как во мне много
настоящей еврейской крови, то у меня будет много поводов говорить о евреях и
иудаизме. Поскольку ни я сам, ни мой отец, ни, насколько я знаю, его отец не следовали
еврейской религии, поэтому я должен пояснить смысл, в котором я намереваюсь
употреблять слово «еврей» и все связанные с ним слова, такие как «иудаизм» и
«немормон», определения которым даны в первоначальном значении слова.
     Евреи представляются мне общиной, социальной группой, что имело для её членов
большее значение, чем религия. И хотя эта религия стала в настоящее время более
проницаемой для соседних общин, а соседние общины стали менее непроницаемы для
неё, все же в жизни бывших приверженцев данной религии сохранилось много
традиций, от неё происходящих. Еврейская семья в своем составе более сплочена, чем
обычная европейская семья и гораздо более сплочена, чем американская. Приходилось
ли евреям сталкиваться с религиозными или расовыми предрассудками или же просто с
предубеждениями других меньшинств, им всегда приходилось сталкиваться с
враждебным отношением к себе. И хотя во многих случаях это не заметно, но евреи это
очень хорошо осознают, и это наложило отпечаток на их психологию и отношение к
жизни. Когда я говорю о евреях и о себе как о еврее, я просто констатирую
исторический факт, что происхожу от людей, принадлежащих к общине с
определенными традициями и условностями, как религиозными, так и светскими, и что
я должен знать о том, как само существование вынудило меня и окружавших меня
людей следовать этим условностям. Я ничего не говорю о расе, поскольку очевиден тот
факт, что евреи произошли от смешения рас и в настоящее время очень часто участвуют
в новых смешениях Я ничего не говорю о сионизме и других формах еврейского
национализма, поскольку евреи гораздо древнее, чем любое из этих течений,