Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 89 стр.

обнаружил, что забыл почти все греческие слова, которые когда-то знал, и едва смог
проанализировать самую легкую страницу платоновского «Государства».
     Я должен отдать должное отцу, помогавшему мне пройти мучительное испытание
устных экзаменов. Каждое утро он шел со мной на прогулку, чтобы держать меня в
хорошем физическом состоянии и подбодрить морально. Вместе мы гуляли по многим
районам Кембриджа, которые были мне неизвестны. Он задавал мне вопросы по
тематике предстоящих экзаменов и заботился о том, чтобы у меня было ясное
представление, как отвечать на них.
     Однако по моей самооценке, я должен был завалить все экзамены. Но профессора,
экзаменующие на степень доктора, склонны более гуманно и сострадательно отнестись
к студенту, чем студент относится к себе, и соблюдают относительно его презумпцию
невиновности. Ужас студентов знаком всем профессорам-экзаменаторам, он является
естественным атрибутом экзамена, и профессора автоматически берут его во внимание,
принимая экзамены на докторскую степень без полного объема требований, а оценивая
студентов скорее по своему представлению об их способностях.
     В силу своих обязанностей я часто сам был экзаменующим профессором в
Массачусетсском технологическом институте. Я пришел к выводу, что страх
заслуживает сочувствия и является простительным и естественным. Попытка проявить
изобретательность и выйти из затруднения, перед лицом экзаменатора похвальна, а
обман является непростительным. Не робкого, а бойкого, но непонимающего студента,
следует бояться больше всего.
     После устных экзаменов по специальным предметам мне предстоял последний этап
– защита докторской диссертации в присутствии всех гарвардских философов.
     Теоретически этот этап считается самым критическим в тяжелых испытаниях
докторской степени. Но фактически ни один нормально функционирующий факультет
не допустит кандидата столь далеко, не будучи основательно уверен в его успехе. Более
того, соискатель имеет теперь огромное преимущество, делая доклад по теме, по
которой он теоретически лучше информирован, чем любой экзаменатор, так что
честному человеку бояться нечего, если только он не косноязычен и не робок, а эти
недостатки, как я уже сказал, профессора с готовностью прощают. Фактически, защита
докторской диссертации скорее является не чем иным как тестом на способность
студента выступать перед аудиторией, и существенно влияет на отбор студентов,
собирающихся работать в университете. Не думаю, что здесь я проявил себя с лучшей
стороны.
     В период между своей защитой и установленным в Гарварде последним сроком, я
перепечатал диссертацию на машинке в такой форме, что мог без стеснения отправить
её в гарвардский архив. Частично эта работа была проделана дома, а частично в
университетском зале под пристальными взглядами с портретов университетских
знаменитостей. В то время в Гарварде не требовалась публикация докторской
диссертации. Я убежден, что позиция Гарварда была правильной, поскольку
несправедливо считать критерием для присвоения научной степени суждение
редакторов периодических изданий. Более того, вынужденная частная публикация
диссертаций, не отвечающих потребностям редакторов научных журналов, обходится
студенту в копеечку, не внося адекватного вклада в соответствующую область знаний
как таковую. Диссертации, напечатанные частным способом, не всем доступны и
вообще их мало читают. Я рад, что требование опубликования диссертации постепенно
исчезает.
     Часто полагают, что докторская диссертация должна являть собой наилучшее
творение из когда-либо созданного данным человеком и определять человека в полной
мере. Я так не считаю. Докторская диссертация ничто иное, как специфическая работа,
выполнив которую подмастерье дает знать, что стал мастером в своем деле. Если в
продолжение своей карьеры он много раз не превысит уровня диссертации, значит он