Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 90 стр.

очень плохой мастер. Я знаю, многие верят в то, что в продолжение многих
последующих лет диссертация должна возвышаться над уровнем работы
защитившегося, но на практике данный критерий часто не соблюдается. Только после
защиты диссертации, когда человек не имеет больше в перспективе выполнения
формальных требований, он, будучи свободным человеком, может выполнить свою
лучшую работу. При этом целью является собственный замысел вместо ложной цели
достижения определенной ученой и общественной позиции. Диссертация должна быть
добротной, но если работа ученого не превысит уровня диссертации, значит, ему
суждено стать одним из тех высушенных гомункулов, с которыми мы встречаемся на
факультетских собраниях в колледжах третьей категории.
     Если бы моя собственная диссертация явилась единственной научной работой,
когда-либо выполненной мной, она была бы совершенно неоправданным
удостоверением о вступлении на ученую стезю. Однако факты свидетельствуют о том,
что диссертация научила меня организации научного материала. Это привело меня в
последующие два года к написанию работ, которые я с большим удовольствием
представил бы в качестве начала своей научной карьеры.
     Я знал многих студентов, ждавших защиты своих диссертаций после того, как они
уже написали ряд сносных работ. Это ожидание длилось до тех пор, пока они не
написали той самой статьи, которая позволяла им прорваться в печать ученого мира с
максимальной стремительностью и порывом. Очень хорошо, конечно, если молодой
человек может утвердить себя важной личностью уже первой своей работой. Я
чувствую, однако, что многие студенты придают этому пункту большое значение и
тратят годы, ожидая, пока к ним придет грандиозная идея, всего лишь для того, чтобы
испытать, что значит опубликовать свою работу и выслушать публичную критику своей
печатной работы. Желать стать великим человеком с первой попытки, значит, желать
слишком многого. Но если человеку не нужно краснеть за свою более позднюю работу,
то уже не имеет значения, была ли его первая работа отличной или же просто
удовлетворяла необходимым требованиям докторской диссертации.
     В конце весны 1913 года время тянулось для меня медленно. Я уже сдал экзамены
на докторскую степень, но все ожидал посвящения и его кульминационной точки, когда
ректор Лоуэлл провозгласит, что я по праву принят в сообщество ученых.
     В 1912-1913 годах разрушили здание старой Гарвардской библиотеки и начали
строительство новой по проекту Виденера. Старое здание было приспособлено для нужд
библиотеки целым рядом ухищрений и внутренних реконструкций, так что, хотя оно и
являлось одним из образцов раннеамериканского готического стиля, его время
кончилось, и оно должно было прекратить своё существование. Глядя как огромный
качающийся чугунный шар крушил своды и башни здания, можно было испытать
удовольствие, подобное тому, какое римляне извлекали из боев гладиаторов. Похоже,
что рабочие, когда-то построившие это здание, настолько добросовестно потрудились,
что даже от таких ударов эффект разрушения был незначительным. Шум был
невыносимым, и наши занятия по философии в галерее Эмерсона проходили под
аккомпанемент гудения мотора и треска обваливающихся стен.
     Тем не менее, несмотря на прогресс, который символизировало разрушение старого
здания, мы чувствовали, что оно знаменовало конец эпохи. Никогда библиотека не будет
нам больше навевать архаические настроения средневековья, а обширные газоны вокруг
неё будут навсегда скошены и исчезнут под громоздким зданием библиотеки Виденера.
После своего знакомства с книгохранилищем и выполненной в библиотеке работой отцу
всегда казалось, что прекрасно можно было бы обойтись и без библиотеки Виденера Д-
образной формы. Как бы то ни было, огромное преимущество библиотеки Видинера как
книгохранилища никогда не сочеталось в нем с архитектурными достоинствами. Это
было холодное непривлекательное здание. Позднее в годы войны огромная парадная
лестница была украшена двумя холодными и мрачными картинами о военном