Бывший вундеркинд. Мое детство и юность / пер. с англ. В.В. Кашин. Винер Н. - 91 стр.

могуществе Америки. Картины были написаны художником Джоном Сарджентом, но,
определенно, они не были его лучшими творениями.
     В то время одним из наиболее часто посещаемых мной мест была Гарвардская
философская библиотека. Это было приятное место и библиотекарь, доктор Ранд был
истинным гарвардским эквивалентом немного суховатого английского преподавателя.
Он был отличным историком и библиографом, так что всегда интересно было искать в
книжных шкафах что-нибудь новое и интересное. Мы, например, обнаружили, что
целый ряд книг, оставленных библиотеке Уильямом Джеймсом, был полон его пометок
на полях, которые были менее приличными, как если бы изначально предназначались
для публичного обозрения. Экземпляры книг Ройса и Бертрана Рассела, принадлежащие
Джеймсу, вызвали особое изумление. Когда Ранд обнаружил, что эти книги были
бесценными раритетами, он изъял их из всеобщего пользования, закрыл в специальном
шкафу, и требовалось особое разрешение, чтобы иметь к ним доступ.
     Но даже после этого в библиотеке оставалось много ценных книг, которые
интересно было прочесть. Английский философ Ф.К.С. Шиллер, несмотря на отсутствие
поистине глубоких мыслей, имел прекрасную склонность к сатире, которая всегда
казалась нам забавной. Также никогда нельзя было знать, что найдешь во вновь
поступивших книгах и периодических изданиях. Так что просматривание этих изданий
являлось составной частью нашей еженедельной работы.
     Весной я стал просматривать педагогические печатные издания, чтобы
удовлетворить своё любопытство относительно того, как они подходят к проблеме чудо-
ребенка. Моё любопытство было сурово наказано, когда в журнале под редакцией Г.
Стэнли Холла из университета Кларк, я обнаружил статью некоей мисс Катрин Долбер,
дочери ныне покойного знаменитого физика из колледжа Тафтс. (Катрин Долбер.
Педагогический семинар. Том. 19. «Дети с ранним развитием». С. 463). Статья была
посвящена обсуждению Берля, Сайдиса и меня, случай за случаем, одного другим.
Очевидно, наши характеристики не произвели на мисс Долбер хорошего впечатления. С
педантичной точностью она представила не только наши официальные характеристики
из нескольких школ, но и все те сомнения о нас наших сокурсников, которые ей удалось
собрать.
     С любой стороны этот документ нельзя было назвать лестным. Я давно уже знал,
что мое социальное развитие сильно отстаёт от интеллектуального, но я был подавлен,
узнав, каким невоспитанным, скучным и занудливым человеком изображает меня мисс
Долбер. Мне казалось, что я нахожусь на пути решения своих проблем. Статья мисс
Долбер заставила меня почувствовать то, что чувствует игрок в кости, которого
неудачное бросание костей отодвинуло к началу доски.
     Я показал статью отцу, разгневанному настолько, насколько я чувствовал себя
униженным. Отец послал статью-протест с требованием, чтобы её напечатали в
следующем номере «Педагогического семинара». Этим дело решить было нельзя. Наш
семейный адвокат оказался не в состоянии дать нам большее удовлетворение в этом
деле. Попытка прибегнуть к защите закона сделала бы моё имя достоянием публики в
таком аспекте, который был гораздо более опасным и порочным, чем что-либо из
испытанного мною до сих пор. Даже теоретически американский закон не очень-то
защищает репутацию человека, и чтобы выиграть судебное дело по обвинению в
клевете, следует доказать, что клевета нанесла определенный ущерб. Назвать адвоката
стряпчим, а врача знахарем очень опасно, потому что такого рода заявления могут
сильно навредить профессиональному престижу человека. Однако я ещё не имел
профессии, хотя и надеялся иметь её в будущем. Но вред моей будущей профессии было
бы очень трудно доказать и невозможно оценить его размер. Именно этот аргумент
позднее был выдвинут адвокатами «Нью-Йоркера» в защиту обвинения, выдвинутого
против них В. Дж. Сайдисом. Успех этой защиты подтверждает правильность нашего
решения не возбуждать дела.