Институциональная экономика. Кузьминов Я.И - 218 стр.

собственности не установлены, и идет процесс их формирования. Возмездность тоже отсутствует в
отношениях на политическом рынке. В рыночных отношениях есть не только права, но и обязанности
(liabilities). При политической конкуренции нет механизма наказания для избирателя, неразумно
проголосовавшего на выборах, поэтому голосование часто безответственно, в результате чего возникает
стихийная зона неопределенности. Когда человек продает корову, он несет за это ответственность, так
как оттого, насколько удачно он ее продаст, зависит, сколько денег он получит и, следовательно, сможет
потратить на потребление или сбережение. На выборах человек ничего не получает. Выборы - это
аукцион без обязательств первичных владельцев. Выборный процесс, по своей сути, ближе к игре,
поэтому зачастую одни бездумно выдвигают политические цели, а другие их также бездумно
поддерживают.
        Правовыми механизмами ограничения политиков раньше были разные избирательные цензы.
Напрмер, в мире многие века действовал имущественный ценз. В соответствии с этим цензом, к
голосованию допускались лишь те члены общества, которым было, что терять. Такие люди чувствуют
большую ответственность и не принимают бездумных решений, они осторожнее в выборе кандидата,
которого намерены поддержать. Теперь ценз отменили. Для стран Запада это закономерно: там нет
людей без имущества, но даже людям, у которых это имущество невелико, все равно жалко его терять,
поэтому их рациональность в принятии политических решений резко возрастает. Однако в странах
третьего мира и в России имущественного ценза тоже нет, а вот люди, ничего не имеющие, есть. Этим
людям нечего терять, поэтому они могут напиться и пойти голосовать за В.В. Жириновского лишь
потому, что им понравилось, что он такой кудрявый. Они совершенно безответственны в выборе
решений.


        IV. Демократия: встроенные стабилизаторы.
        Демократия не обеспечивает эффективности политического процесса, но она достаточно
успешно существует (явно успешней, чем диктатура) за счет, как минимум, четырех встроенных в нее
стабилизаторов.
        Первый стабилизатор - базисная частная собственность. Люди, которые имеют частную
собственность, боятся за нее, включают право на свободу частной собственности, свободу контрактов,
свободу информации в те самые focal points, которые они проверяют в программе любой партии, любого
кандидата. Именно поэтому в западных странах с развитой частной собственностью тоталитарные или
фашистские группы, пусть даже только намекающие на необходимость ограничить свободу слова, не
пользуются никаким влиянием. Единственное исключение - Ле Пен, из которого у нас сделали чуть ли
не фашиста. В действительности же, его взгляды близки ко взглядам Ю.М. Лужкова. Ле Пен никогда не
позволял себе никаких заявлений ни фашистского, ни, тем более, националистического толка. Он
просто, в отличие от Лужкова, не очень умный консерватор.
        Трагедия России в том, что у нас демократия сформировалась, как институт (как традиция, она
еще не сформировалась), без базиса частной собственности. Наша демократия афинского типа: Афины
представляли собой большую общину, богатые члены которой должны были содержать бедных, и т.д. И
хотя у нас, разумеется, демократия, а не охлократия (власть толпы выродилась, всем уже лень ходить на
митинги), чтобы понять, какова она, достаточно посмотреть на Государственную Думу.
                                                                                                         218