Социальная психология на рубеже веков. Ч.1. История, теория, исследования. Семечкин Н.И. - 130 стр.

        Следовательно, можно сделать вывод, что центральных черт характера в том смысле, как
понимал их Аш, не существует. Поэтому, полагает Розенберг, правильнее говорить о наборе
личностных черт, которые и предопределяют то, какое впечатление сложится о человеке (Кон И.,
1968).
        Этот набор характеристик зависит, в свою очередь, от того, какого рода социальные
отношения связывают людей. В заключение отметим, что в отношении некоторых личностных черт
нам легче сделать определенный вывод, чем в отношении других. Так, например, нам проще
убедиться в том, что человек веселый, чем в том, что он умный, поскольку веселое поведение легче
распознается, чем умное. С другой стороны, некоторые характеристики человека оказываются для
нас крайне значимыми, т. к. могут нести угрозу для нас самих. Поэтому они и кажутся более
очевидными. Например, единственного случая обмана нам достаточно для того, чтобы сделать
решительный вывод, что перед нами нечестный человек. В то же время, увидев однажды своего
знакомого небритым или в неглаженой одежде и нечищеных башмаках, мы не станем торопиться с
выводами и заключать, что этот человек — неряха и вообще опустившийся тип.
        Правда, и здесь обнаруживается определенная закономерность, суть которой в том, что нам
легче разубедиться в наличии у других людей положительных качеств, чем отрицательных. Так, если
у вас изначально сложилось негативное впечатление о человеке, то понадобится немало времени и
усилий со стороны этого человека, чтобы переубедить вас и сформировать благоприятное
впечатление о нем. Если же мы считаем кого-то порядочным, но однажды этот человек поступает
подло, то этого достаточно, чтобы наше мнение о нем резко измени-лось. Вместе с тем, если мы кого-
то считаем жестоким, поскольку однажды видели, как он проявил жестокость, то сколько бы
впоследст-вии этот индивид ни демонстрировал доброту и милосердие, наше впечатление о нем как о
жестоком человеке мало изменится.

       Имплицитные социальные теории
       Люди создают не только имплицитные теории личности, в которых увязывают
характерологические, личностные черты, но также и имплицитные социальные теории, в которых
увязывают между собой определенные социальные события. А если это так, то понятно, что речь
идет о выявлении причинно-следственных связей. И действительно, каждый из нас имеет систему
довольно устойчивых представлений о взаимосвязи социальных событий, о том, что за чем должно
сле-довать, какие причины вызывают или порождают те или иные следствия. Теории подобного рода
можно назвать еще и обыденной или расхожей мудростью. Так, например, одной из таких расхожих
муд-ростей является убеждение, что с преступностью можно покончить лишь с помощью
беспощадной жестокости. “Расстреливать на месте без суда и следствия”, “отрубать руки” ворам,
устраивать публичные казни и т. п. — вот типичные “рецепты” преодоления преступности в
обществе, представленные в имплицитных социальных теориях.
       Как видим, в имплицитных социальных теориях, так же как и в теориях науки,
предпринимаются попытки выявить причинно-следственные связи, что делает их похожими на
научные теории. Чем же они отличаются, если отличаются вообще?
       Во-первых, в имплицитных социальных теориях отсутствуют точные, четкие формулировки,
что делает их расплывчатыми, неопределенными. Любая расхожая мудрость является не результатом
общес-твенной практики, но, чаще, следствием неверных сведений, предположений и просто
заблуждений. Во-вторых, формализованные социаль-ные теории основаны на строгой логике и
подвергаются проверке с помощью специальных процедур, в отличие от имплицитных теорий,
которые, как уже говорилось, основаны на случайных наблюдениях и считаются истинными без
всякой проверки.
       Говоря о том, как имплицитные теории влияют на поведение людей, Джордж Келли (1955)
пишет, что люди воспринимают мир с помощью простых и ясных образцов, шаблонов, схем, которые
сами и создают. Интерпретируя события или явления, они пытаются втиснуть окружающий
социальный мир в знакомые им схемы. Так, чтобы он соот-ветствовал привычным, понятным
образцам и шаблонам, которые Келли обозначает понятием “конструкт” (примысливание). Конструкт
(примысливание), таким образом, это, с одной стороны, способ истолкования мира, попытка его
постижения, а с другой — соответствующее этому истолкованию поведение. Иначе говоря, наше
поведение предоп-ределяется тем, как мы интерпретируем окружающий социальный мир. Согласно
Келли, все мы действуем, как стихийные ученые, и так же, как они, создавая собственные системы
конструктов, пытаемся понять и предугадать события (Хьел Л., Зиглер Д., 1997).