Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 117 стр.

        Таким образом, "переход" от любви к себе к любви к ближнему
требует непрерывного уточнения содержания "любви к себе" −
многосложного,      как сказано ранее, и отягощенного разного рода
"оэабоченностями" бытового плана человеческого существования. Отсюда,
адекватность соотношения любви к себе и к другим людям достигается
лишь в духовно-метафизическом измерении жизни индивида, в котором и
выявляется подлинная специфика совести и ответственности, не
выражаемая, в полной мере, на бытовом моральном уровне. "Поэтому те,
кто пытается сделать этику Иисуса ключом к порядочности, неоднократно
вынуждены были пояснять, что наивная вера в провиденциальную заботу
Бога... была более уместна в простой сельской жизни Палестины, чем среди
экономических сложностей современного урбанизированного быта. Но
надо отметить, что следовать им с абсолютной точностью невозможно
даже в простом сельском быту".1
      Любовь к самому себе (в метафизическом смысле) не предполагает
ни расширения материальной сферы своего "я", или собственности
("Пойди, продай имение твое и раздай нищим"), ни гордыни "уже
раздавших", добропорядочных людей, так как гордыня − утонченная форма
эгоизма, питающаяся импульсами поведения, стремящегося к обществен-
ному признанию или к "самоправедности". "Если и есть в учении Иисуса
какая-то доминирующая идея, − пишет Р.Нибур, − то это Его осуждение
самоправедности праведников... По существу, создается впечатление, что
Иисус находился в постоянном конфликте с порядочными людьми Своего
времени и оправдывал Свое близкое общение с дурными людьми
замечанием, что врач нужен не здоровому человеку, а больному".2
      Бытийная и бытовая логика морали не совпадают ("у нас все не так"
− замечает Иоанн Златоуст); религиозно-нравственные идеи христианства,
поэтому, не могут быть транспонированы в практическую социально-
моральную систему. Они будут неизбежно искажены и приведут затем к
ситуации морального самооправдания ("мы сделали все, что могли").
Различение бытового и бытийного в морали ценно тем, что препятствует
моральной самоуспокоенности. Однако и разрыв между должным и сущим
нельзя постулировать как окончательный, забывая о возможности их
совмещения в индивидуальной человеческой душе, в совестно-
ответственном акте человека любящего Бога, самого себя и ближнего
своего, в акте, который начинается с восприятия Абсолютной вести
(совестной план) и так же начинается с практического делания добра
другому в плане ответственности. Как соотнесение любви к ближнему с

1
    Там же С.399
2
    Там же. С.502




                                                                     117