Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 13 стр.

       Бытие как акт и потенция задает два важнейших модуса (две
модальности), в разрезе которых проясняются многие вопросы, просто
иначе не видимые, например, о соотношении материи и формы реально
существующего, состоявшегося и возможного; прошлого, настоящего и
будущего и др.
      Бытие как акциденция проливает свет на соотношение необходимого
      ( существенного) и случайного (несущественного).
      Бытие как истина относится к человеческому интеллекту и
фиксирует всю гносеологическую проблематику, развернутую позже как
взаимоотношения субъекта и объекта познания, истины об объекте и
действительного объекта.
      Мы видим, что метафизика Аристотеля характеризуется
концентрированием всей философской проблематики вокруг бытия, то
есть первоначала не просто постулируются, но и активно работают
систематизирующим образом. В основе метафизики Аристотеля лежит
проблема субстанциальности: что есть субстанция? Какова она (или они,
если их несколько)? В полном смысле слова субстанция - это эйдос, форма,
внутренне присущая самой вещи, а не жительница «Гиперурании»
Платона.
      Материя- субстрат формы и чистая потенциальность, нуждающаяся
в актуализации со стороны формы. Все материальное потенциально, все
нематериальное актуально; актуальность, по Аристотелю, или «энтелехия»-
это и Бог, (« чистая энтелехия»), и душа человека как форма, сущность
тела.
      Вечное превосходство акта над потенцией означает, что начала (или
хаоса) у времени и мира нет. Мир всегда существовал и «притягивался» к
«кауза финалис»- целевой причине, установленной неподвижным Вечным
двигателем- Богом.
      Жизнь, претендующая на        совершенство, есть созерцательно-
мыслящая активность- вечная для Бога и существующая моментами для
нас.
      Созерцательная активность Бога- акт обладания мыслимым, в
котором сливается понимание и понимаемое. Отсюда вытекает
аристотелевская критика теории идей Платона, их трансцендентности.
Формы, актуализирующие материю, трактуются имманентным образом,
как внутренне присущие чувственному миру, однако их сверхчувственная
природа не отрицается.
      До Платона говорить о метафизике, в полном смысле этого слова,
вряд ли возможно. Рассуждения Парменида и других элеатов о бытии и
небытии, пифагорейство с его фундаментализацией числа и др.
древнегреческие мысли о сущем оставались в рамках онтологической
проблематики.



                                                                      13