Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 20 стр.

 обнаруживаем, к своему ужасу, что с помощью равноценных аргументов
всегда можно доказать и прямо обратное. Вот почему, говорил Кант, разум
обречен, спорить сам с собою и сам себе противоречить, если он выходит
за пределы возможного опыта». /там же.-С.129- 130/.
      Все это верно, если критерием достоверности избрать именно
научное, рациональное доказательство в его объясняющей функции. Если
же подойти к сверхопытной сфере Универсума с позиции философского
осмысления, то никакой трагедии в посрамлении «чистого разума» не
наблюдается. Посрамляется здесь научно ориентированный разум, по
критериям научности же и оцениваемый.
      Метафизический план исследования возможен /в том числе, и
средствами интеллектуальной интуиции/, но при этом нечто сверхопытное
не объясняется или доказывается, а мыслится, что и составляет главную
особенность философского опыта. Метафизический план исследования
вовсе не требует выбора одной из альтернатив, аргументы в пользу
которых имеют равную силу и убедительность /что вытекает из
формально-логического закона противоречия/. Философия мыслит эти
альтернативы, выявляя их потенции в их рядоположенности, подобно двум
мазкам на художественном полотне. Философский анализ метафизического
лежит глубже, ниже его развилки на чувственную и рациональную,
опытную и сверхопытную ступени познания.
      Таким образом, справедливо отвергая претензии диалектики на
рациональное исследование метафизического, Поппер закрывает
мышлению вход в это сверхопытное и как попытке «обмыслить»
метафизический план бытия. Недостаточность диалектики не в том, что
она претендует на исследование метафизического, а в том, что она выдает
свой метод за а)единственный и б)в сфере рационально познаваемых
вещей. Здесь она, действительно, противоречит элементарной логике и не
может считаться ее усовершенствованным - высшим - типом. Диалектика,
напротив, вполне сохраняет свое значение в качестве либо попытки
мыслить сверхопытное /а это не запрещается никакой методе/, либо в
качестве эмпирической, описательной теории, с чем соглашается и
К.Поппер.
      Тайна философского опыта, обращенного к метафизическому, кроме
всего прочего состоит в том, что он сам субстанциален и, значит, свободен.
Мера строгости и точности в философии принципиально иная, чем в науке,
где «ограничители» - это естественные, в том числе рассудочные,
закономерности, или в теологии, где мысль лимитируют религиозные
догматы и авторитеты.
      Многие философы разных времен и стран настаивали на такой
особенности философского опыта, в его глубокой, развитой форме, как без
- образность и даже беспонятийность философского мышления, творящего
свою собственную реальность.


20