Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 45 стр.

     Раздел   2    Этическое  содержание  философской
антропологии и её смысложизненных поисков

      С раннего детства мы слышим от родителей и окружающих нас
людей слова, типа «Ты должен сделать то-то» или «Ты не должен так
делать». Все побуждения, просьбы, приказы и советы коренятся, в
конечном счете, в каком-то «ты должен». Подрастая, мы и сами начинаем
просить, убеждать и приказывать, ссылаясь на должное.
      История философии морали дала целый ряд толкований природы
должного: его источник усматривали в заповедях Бога, в естественно-
природных началах человеческой жизнедеятельности, в общественных
установлениях группового, классового или общественного масштаба их
значимости… Общей тенденцией в определении природы должного стала
депрагматизация чисто нравственных требований, то есть их освобождение
от роли только средства для достижения каких-то практических целей
общества и индивида. Поиск “чистого” содержания морали и его
концентрация в понятии “долг” привели великого немецкого философа
Иммануила Канта к идее безусловности /абсолютности/ нравственного
закона, который имеет априорную, то есть доопытную природу и
универсальное значение. Категорический императив Канта не содержит
конкретного указания, как человеку следует себя вести, как поступать в
том или ином случае: определиться в этом каждый должен сам. Человек
обладает изначальной свободой и автономной волей, и, значит,
обязательным признаком подлинно нравственного решения выступает его
самостоятельность, необусловленность ничем, кроме добровольного
уважения к Нравственному Закону, как таковому. Никакие соображения,
вроде пользы, стремления к счастью и т.п. не являются руководителями
человека как морального существа; прежде всего прочего, он должен быть
достойным своего счастья. Нравственное достоинство может и не сделать
человека счастливым, от этого оно не теряет своего смысла и значения:
“Ты должен, потому что должен”. Всякого рода обоснования          этого
требования, как говорится, − “из другой оперы”, выходят за рамки
собственно морали.
      Одна из формулировок категорического императива Канта звучит:
“Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то
же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом”.1 Иначе
говоря, хотел бы, мог бы ты “назначить” на роль “всеобщего закона”
разрешение на убийство, грабеж, обман или хамское поведение? Вряд ли,
так как даже хладнокровный убийца разрешает это деяние только самому
себе или себе подобным. Таким образом, должное становится таковым в
1
 Кант И. Основоположения метафизики нравов/1785/ / Кант И. Собр.соч.в 8 т.Т.4 − М.: ЧОРО,
1994.С.195.



                                                                                            45