Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 50 стр.

       Первое, с чем сталкивается исследователь морали, − это
парадоксальное соседство практической редкости (до невозможности)
“чистой” морали и ее нелокализованной “вездесущности”. Действительно,
моральные основания или аспекты сознания и деятельности человека
всегда, явно или неявно, содержатся в целях, которые он ставит перед
собой и другими, в средствах, избираемых для их достижения, в ценностях,
на которых он базируется при осмыслении своей жизни. Отсюда легко
вытекает инструментальная трактовка морали, предполагающая, что ее
сущность планомерно раскрывается в конкретно-историческом измерении
человеческого бытия, и что обратное – теоретическое – движение от
существования к сущности позволяет, если и не найти подлинный
нравственный смысл жизни, то хотя бы сформулировать его в этических
понятиях.
      В такой трактовке мораль выступает как социально-психологическое
средство, выработанное в долгих “родовых муках истории” для очеловечи-
вания живого существа, называемого “человеком”, но вечно становящегося
таковым. Взаимосвязь природного и социального существования людей
обретает статус едва ли не главной проблемы науки о морали,
исследующей, чем отличается поступок именно человека от действий,
диктуемых ему его биологической природой? В тени остается духовная
составляющая человека, требующая специфического освещения и
принципиально новых моделей исследования.
      Движение в этом направлении было сделано И. Кантом,
утвердившем, как сущностное, не – (анти-) – прагматическое содержание
морали, или то, что остается “за вычетом” из всех социальных связей и
отношений стремлений к удовольствию и счастью, соображений пользы и
концепций человеческого совершенствования. Отказ от любых
склонностей как “материи поступков”, безусловное уважение к
нравственному закону, как таковому, в работах Канта, обусловливаются
априорным статусом базовых принципов нравственности, точнее,
подлинным принципом автономии источника морали, а не частичной
“автономии”, когда под ней понимается только собственная логика
развития морали и ее невыводимость напрямую из социально-
экономических факторов исторического развития общества.
      Как же возможна, по Канту, мораль в ее настоящем, или сущностном
виде? Только как свободно избираемое (назначаемое) должное, имеющее
тогда смысл и в том случае, если бы примеров его аутентичного
воплощения в мире не было бы вовсе. (Уровень существования морали, как
и человеческий опыт вообще, здесь ничего не доказывает и не опровергает,
а уникальность возможных примеров лишает философию необходимого,
по Канту, права называться наукой. Таким образом, практическая
вездесущность морали в человеческих поступках оказалась недостойной
научного анализа, в силу неуниверсализуемости самих поступков).

50