Смысл жизни человека в философско-антропологическом измерении. Стрелец Ю.Ш. - 78 стр.

 счастья, но могу достигнуть сознания, что я делаю все, что от меня
зависит для осуществления всеобщего счастья, и это сознание может
доставить мне величайшее наслаждение".1
      В этих рассуждениях видна четкая логическая цепь, связывающая
интенцию к разделению сущего и должного (основываться на опытном
сущем и считать должное только полезным идеалом), эвдемонистический
утилитаризм и психологизм гедонистического типа.
      Критика этой цепочки суждений Введенским не менее логична. В
отличие от Кареева, он отождествляет не "цель" и "ценность" жизни, а
"цель" и "смысл". Деятельность, направленная на осмысленную и
абсолютно ценную цель должна быть абсолютно обязательна. "Но есть
всего только одна деятельность, имеющая абсолютно обязательный
характер. Это – деятельность, предписываемая нравственным долгом".2
(Условие позволительности веры в смысл жизни). Наша нравственность,
продолжает Введенский, запрещает относиться к человеку, как только
орудию или как всего только средству. Если понимать под жизнью лишь
земное существование человека, он действительно обращается в средство
при вынесении цели за пределы жизни. Однако постулат о личном
бессмертии как необходимой основе веры в наличие смысла жизни
оставляет за человеком статус цели самой по себе. Человек, пребывающий
в земном и посмертном существовании, есть и средство, и цель своей
жизни, взятой как целое.
      Для критики эвдемонистической цели Введенский обращается к
опыту и делает вывод о том, что она вполне неосуществима в пределах
земной жизни, которыми ограничивается Кареев. А психическое
"удовольствие" от погони за неосуществимой целью кажется ему
севершенно иллюзорным: "...разве можно найти человека, который,
понимая всю бесплодность попыток поймать свою собственную тень, все-
таки находил бы величайшее наслаждение в сознании, что он по мере сил
посвящает свою жизнь подобным попыткам..."3 В конце работы
Введенский напоминает о ее задаче: научиться находить не то, что
способно наполнить наслаждением жизнь, а то,           что способно ее
осмыслить и нацелить.
      Анализ целевой дилеммы − нравственный долг или счастье − занимал
философа и психолога Н.Я.Грота. Третьего решения, как он полагал, ни
логически, ни психологически быть не может. Если считать нравственным
долгом служение счастью других людей, то откуда выведена
необходимость      этого   долга?    Чем    оправдать     необходимость
самопожертвования при столкновении цели моего счастья с целью счастья

1
  Там же . С. 117
2
  Там же . С. 58-59
3
  Там же . С.70



78